Личная конституция Руслана Ибрагимова
Мои родители думали, что я должен стать врачом, но я сломал семейную традицию и пошел в юриспруденцию. Я вырос в семье медиков. Это не только родители, но и дед мой, и братья отца. Много времени я проводил внутри широкой медицинской, как сейчас принято говорить, тусовки. И часто бывал у отца в кабинете клиники на приеме пациентов. И у матери. Она работала врачом в санэпидемстанции. Там я еще до школы овладел навыками работы на печатной машинке. Меня как бы внутренне готовили к медицинской карьере, но по мере того, как я рос, проявлялись и какие-то другие интересы.
Между медицинской профессией и юриспруденцией много общего. Лучшие представители этих профессий практически выступают в роли психотерапевтов, вселяя в клиента ощущение уверенности в себе. Ведь каждый человек чувствует себя надежнее и спокойнее, если у него есть куда позвонить в случае нарушения здоровья или в случае возникновения каких-то жизненных проблем.
Юриспруденция — это сочетание логики и справедливости. В детстве я увлекся историей, поэтому этот предмет стал главным в выборе факультета. Мы стали смотреть направления, где история являлась главным предметом. В результате остановились на двух профессиях — историк и юрист. Но отец с присущей ему жизненной мудростью сказал, что юрист — это более жизненная, практичная профессия. И уже на первом курсе я осознал, что это правильный выбор. У меня, как я считал, склад ума был логический, а душа взывала к справедливости. Поэтому я сразу почувствовал, что это то, что мне надо.
«Вот эту высоту мы должны покорить», — сказал отец, когда мне было 12 лет и мы стояли на площади перед высотным зданием МГУ. И это предопределило вуз, в который я должен поступать. При том что из нашей области никто до этого момента в МГУ не поступал. А мы жили далеко от Москвы, в Казахстане, в 100 километрах от границы с Китаем. И я во многом благодарен учителям из СШ № 51 г. Уштобе Талды-Курганской области, начиная с Валентины Моисеевны Ивановой — моего первого учителя в школе, а потом Евгении Васильевны Черновой — это классный руководитель. И конечно, Юрий Михайлович Китов, который много работал персонально со мной по истории. В моей памяти остались их подходы, строгость, целеустремленность, воспитательная работа. Благодаря им я и решил поступать в МГУ.Если ты разбираешься в праве, то тебе легче и в жизни будет разобраться
В университет я поступил со второй попытки, и в этом я виноват сам. Это был год Московской олимпиады, когда был ограничен въезд в Москву, и мне пришлось даже пожертвовать выпускным балом в школе для того, чтобы успеть в Москву до ее закрытия. Из солнечного Казахстана я попал в хмурую дождливую столицу сразу на несколько месяцев. И когда в августе уже начались экзамены, во мне накопилась эмоциональная усталость. Я сдал три экзамена, а на четвертый у меня уже не хватило сил оставаться. Я взял и уехал.
Не жалею, что не получилось сдать экзамены с первого раза. Я набрался опыта на экзаменах, понял необходимый уровень подготовки. Поэтому на следующий год я ехал практически уверенным, что смогу поступить. Но пока готовился ко второй попытке, мне надо было чем-то себя занять помимо подготовки к поступлению. И я устроился работать в больницу монтером АТС и радио. И не жалею об этом опыте. Видимо, судьбе было угодно, что моя первая профессия была связана с телефонией и медициной. Много лет спустя на работу в компанию МТС меня пригласил президент компании, который к тому же был с медицинским бэкграундом.
Когда я поступил, я попал в совершенно иной мир. В общежитии, где я жил, все были такие же, как я, — студенты из разных концов СССР. Было очень интересно познавать людей такой большой страны и где-то даже с разной культурой. Наш кругозор быстро расширялся за счет знаний, культуры, людей, с которыми я находился рядом. Общежитская жизнь такая тесная: много времени проводили вместе, подрабатывая где-то вместе, встречаясь в столовой либо в TВ-комнате, болея за ту или иную команду, много спорили и учились, собственно, все вместе.
Тема медицины и сейчас сопровождает мою деятельность через участие в совете директоров компании из этой сферы. Гены дают о себе знать. Более того, сейчас в этой теме интересные процессы происходят. Развивается телемедицина. Как все новое, это не сразу сможет привиться, но динамика хорошая. Люди постепенно привыкнут к дистанционному медобслуживанию. Зарубежный опыт это доказывает. Для нашей страны с такими расстояниями и разной степенью медицинской квалификации — это по сути приближение хороших врачей в любую точку страны.
Право сопровождает нас везде начиная с рождения, кончая похоронами. И если ты разбираешься в праве, то, условно говоря, тебе легче и в жизни разобраться. Поэтому мне нравится эта профессия: она самая жизненная, сквозная. Она сопровождает нас везде. Право — это в идеале стройная система, отражающая представления людей о справедливости, о том, как должно быть, и что может быть, если так не происходит. Хотя, надо признать, что в процессе правоприменения право и справедливость не всегда совпадают. В результате мы все чаще называем себя не юристами, а риск-менеджерами.
Мы по сути те, кто решает проблемы. Если говорить профессиональным языком, то мне нравится находить решения, порой неочевидные, в ситуациях, изначально не самых благоприятных для положительного исхода. Если говорить языком управления, то мне нравится соединять идеи и людей, мотивировать их на «подвиг». Я все время пытаюсь поднять людям планку, чтобы они дальше росли. И результат — отличная команда юристов МТС. Команда, которой не надо много объяснять. Все всё сами понимают, все на своем месте, нацелены на решение проблем, особенно в трудные моменты. Когда команда сплачивается, ее потенциал увеличивается кратно.
Если ты профессионал, то ты не забываешь о работе, захлопнув дверь своего кабинета. Ты с ней всегда. И люди, если они хотят стать профессионалами, они должны об этом помнить. Потому что необходим постоянный процесс осмысления. Особенно если ты кому-то помогаешь. Поэтому правило — будь профессионалом через постоянную внутреннюю работу над собой -очень важно в профессии.
Невозможно принять решение сугубо формально, потому что много вводных, много последствий от этого решения. Картинку нужно видеть в целом. Как и саму ситуацию, нормы права нужно видеть в целом, а не только отдельно нормы гражданского или уголовного, или процессуального права. Поэтому системность мышления для юриста очень важна.
Мы, как и врачи, изначально универсальны. Но в какой-то момент возникает специализация. Сейчас универсализм возвращается, потому что новое «цифровое» право на пороге. Но в отличие от прошлого это так называемый коллективный универсализм — универсализм профессиональных групп. Ты не можешь в силу большого информационного воздействия все охватить. Но если группа, которая работает над проблемой, состоит из людей с разными знаниями и навыками, то этот коллективный универсализм, наверное, поможет. Поэтому, если тебе одному трудно держать картинку в целом, тогда старайся ее держать вместе с кем-то.Мне нравится соединять идеи и людей, мотивировать их на «подвиг»
Мне нравится сочетание теории и практики. Если ты теорией занимаешься, у тебя и практика должна быть. Если ты практикой занимаешься — теория. В какой-то момент попытался в компании создать научный клуб с частью своей команды. И именно на их базе, когда пришло время, я организовал центр правовых инноваций в МТС. Это люди, которые сейчас обслуживают наш инновационный центр, наши новые цифровые бизнес-направления. Сегодня на базе своих теоретических и практических знаний права они в состоянии адаптировать его под новые реалии. Не то, чтобы я им дал эти знания теории права, я мотивировал их к возобновлению работы с теорией.
Умение решать проблемы свойственно людям, которые прошли испытания. В МГУ я получил возможность учиться у ветеранов Великой Отечественной войны. У этих людей была не только глубина знаний, от них еще можно было получить тот боевой дух, стойкость и как раз умение решать проблемы. В первую очередь это Герман Абрамович Кригер — мой первый научный руководитель по уголовному праву, который как раз с фундаментальных позиций подавал нам это право. Но эмоционально сегодня больше вспоминаются не столько его лекции, сколько личные встречи и разговоры. Именно в эти моменты происходил процесс не только обучения, но и воспитания. Это сейчас так понимаешь, а тогда было просто интересно.
Не нужно носить обиды в себе, лучше от них избавляться. Это важно уметь. Поэтому я смогу простить человека практически за все. Человек изначально по определению слаб и может ошибаться. Иногда мне казалось, что не смогу простить, но со временем все-таки отпускал. Наверное, я не такой, который всю жизнь будет помнить плохое. Помнить, возможно, и будет, но вспоминать — редко. Я иногда говорю: у меня память хорошая, но вспоминаю редко.
Лень — мать всех пороков. Поэтому как в физическом понимании, так и как внутреннее состояние это качество человека мне не нравится. Все остальное негативное начинается с этого. Поэтому я могу остро реагировать на ленность. Так уже сложилось, я, бывает, помогаю людям и в профессиональном, и в человеческом, и порой в материальном плане. Предпочитаю помогать тем, кто прежде всего не ленится и хочет чего-то добиться сам. Если я вижу, что человек хочет, старается, даже если он мне не является близким, хочется помочь. То есть помогать готов, но подменять действия кого-то без его личной активности — нет.
Я достаточно импульсивный. Если я чем-то раздражен, в порыве говорю иногда лишнее. В результате я могу обидеть, потом понимаю, что это было не совсем справедливо. О таких вещах я сожалею. Если это сильно задело, то я стараюсь попросить прощения. И сам себя упрекаю за вспыльчивость. Мне еще отец говорил: ты не дипломат. Да, с дипломатическим языком у меня не очень. Вот эта импульсивность до сих пор, бывает, мешает.
Наша профессия заслуживает большего признания в обществе. Я стараюсь в своей профессиональной жизни делать так, чтобы слова «юрист», «право» звучали достойно, и, надеюсь, какую-то лепту в это внес. Может, из-за того, что к праву не всегда относятся с должным уважением: у нас еще не все так хорошо, как мы хотели бы. Считаю, что наша профессия должна быть уважаемой и влиятельной. Чем более уважаемой будет профессия, тем качественнее у нас будет жизнь.
Если когда-нибудь у нас появится музей права, — это станет символом уважения к праву. В некоторых странах есть музеи права, у нас нет. Я разговаривал с людьми, которые имеют к музеям непосредственное отношение, они ссылаются на то, что музей — это экспонаты, памятники, раритеты. А в стране их якобы не так много. Но у нас есть достаточное количество древних берестяных грамот — источников права, других раритетов. Я как-то съездил в Великий Новгород после того разговора посмотреть на них. Как я понял, их там более 1000, а это уже немало для начала.
У юридической профессии блестящее будущее. Цифровизация оказывает влияние на инструменты и методы нашей работы, на ее автоматизацию и внедрение нейросетей. Этого бояться нельзя. Наоборот, все к лучшему. Цифровизация также оказывает влияние на само право как институт. Право будет эволюционировать. Причем очень серьезно подвергнется реформам. Мы, работая в рамках программы «Цифровая экономика», видим, насколько это серьезно. Как минимум появится новая область права, которую нужно будет внедрять в жизнь, с которой надо будет работать, и это будет очередной вызов для юристов. Но будут и новые возможности, появятся новые специальности. В результате цифровизации юридическая профессия получит сильный толчок к развитию.
Юридическая профессия не располагает к мечтаниям. Ты видишь цель и пытаешься ее достигнуть, тебе ставят задачи — и ты пытаешься их решить. Ты сам перед собой ставишь задачу и ее решаешь. Но это не означает, что ты не можешь мечтать. Во многих компаниях, когда изучаешь грейды юристов и грейды других даже бэкофисных подразделений, видно, что юристы имеют более низкие диапазоны грейдов. Моя мечта в том, чтобы они как минимум сравнялись. Еще мечтаю поучаствовать в создании основ цифрового права, включая «право машин» (это профессиональные мечты). Из личного — овладеть стратегией игры в го.
Сейчас я начал увлекаться теорией китайской медицины с целью познания работы человеческого организма как целостной системы. Мне кажется, это самая сложная система из всех что есть. По мере изучения принципов и закономерности работы организма видно, насколько это похоже на то, как наш мир устроен, как природа устроена. И кругозор очень расширяется. Начинаешь улавливать причинно-следственные зависимости, и на этой основе развиваются определенные прогностические способности. Что очень интересно и в праве тоже очень пригодится.
Если ты профессионал, ты не забываешь о работе, захлопнув дверь своего кабинета
В бизнесе ты постоянно в трансформации. Я по-прежнему увлекаюсь историей, много читаю и пытаюсь историю изучать не по тексту и хронологии, а по контексту. То есть смотря в каком контексте эта история была, что творилось в соседней стране, мире. Не только потому, что случилось, а еще почему это случилось. Устанавливать причинно-следственные связи, как в праве. Меня интересуют периоды государственного образования, и когда была ломка многовековых устоев и создавалось что-то новое. Ведь так часто и в бизнесе происходит, особенно в последнее время. Из истории я выношу уроки, как управлять большими проектами, большими массами людей, уроки достижения результата.
Я почти никогда не торгуюсь. К деньгам я отношусь без фетиша. Их я в основном трачу на нужды семьи в широком понимании. У меня в этом смысле большая семья, и я ей нужен. Ранее, на собеседованиях, на вопрос: какую зарплату вы хотите, я, как правило, отвечал: сколько у вас принято, столько и платите. Есть такая поговорка: я могу заплатить, сколько ты попросишь, вопрос только в том, как долго я буду это делать! Другое дело, что со временем и потребности возрастают, и деньги дешевеют, в ответ ты ищешь возможности дополнительного легального заработка.
Надо быть благодарным за то, что тебе дана возможность помогать. Гораздо хуже, когда ты сам нуждаешься в помощи. Такая возможность — это интегральное желание, потому что в нем много что заключено. Настоящее счастье сидит глубоко, и в повседневной жизни его редко замечаешь. Это как воздух: он есть, и ты не думаешь каждый день, что воздухом ты дышишь. Но попробуй, отбери. Так и глубинное состояние счастья. А парадокс в том, что часто мы принимаем за счастье что-то мимолетное, хотя, скорее всего, это всего лишь эйфория. Я сам нередко, когда высплюсь, говорю: какое счастье и как мало для него надо! А вот глубинное — это все-таки данная тебе возможность (материальная) и способность (интеллектуальная) помогать.
Все в жизни меня постепенно к чему-то готовило и, как мне думается, было закономерным. Поэтому я бы вряд ли что-то изменил в своей жизни. Порой казалось, что все случайно. Но даже моя первая профессия — монтер АТС и радио в больнице — была «неслучайная случайность». Ментально, интеллектуально, физически — все в жизни меня готовило к моему настоящему и, я надеюсь, к будущему! Это и есть судьба!
