Становление института банкротства граждан пришлось на стык «прокредиторского» вектора общего правового регулирования банкротных процедур и сравнительно новой концепции «потребительского банкротства», направленной на реализацию восстановительных целей.
Поэтому реструктуризация долгов гражданина в теории появилась как компромисс между ярко выраженной конкурсной направленностью банкротства в целом и некоей социальной гарантией для добросовестного должника, который реально испытывает временные трудности с исполнением ставших для него непосильными долговых обязательств.
На основании этого социально ориентированного посыла логика построения законодательной базы рассматривает реабилитационную процедуру в качестве первой и обязательной в банкротстве гражданина, применяемой «по умолчанию».
Однако практикующие в этой области юристы, вероятно, скажут, что могут буквально по пальцам пересчитать свои кейсы, при которых банкротство гражданина завершилось успешным выполнением плана реструктуризации долгов.
Официальная статистика также говорит, что граждан, которые действительно заинтересованы в использовании реструктуризации долгов «по прямому назначению» именно в качестве реабилитационной процедуры, абсолютное меньшинство.
По делам о банкротстве граждан в 2022 году процедура реализации имущества вводилась арбитражными судами более чем в шесть раз чаще процедуры реструктуризации долгов — 276 519 случаев против 42 092 (статистика судебного департамента ВС).
Из числа описанных кейсов реструктуризация долгов прошла успешно, окончилась выполнением гражданином плана реструктуризации и не перешла в реализацию имущества лишь в 256 случаях.
Конечно, к любым статистическим данным следует относиться с известной мерой аккуратности: поскольку срок исполнения плана реструктуризации устанавливается до трех лет, то окончание большинства из попавших в выборку процедур должно выпасть на последующий отчетный период. И наоборот, большинство рассмотренных случаев завершения дела о банкротстве ввиду исполнения гражданином плана реструктуризации долгов инициированы в один из предшествующих этому календарных годов.
Однако даже с учетом вышеотмеченной оговорки приведенные цифры достаточно показательны и говорят сами за себя. Утвержденный судами план реструктуризации долгов выполняют примерно 0,6 процента от общего количества граждан-должников, ранее заявивших о таком намерении.
Невысокая эффективность реструктуризации долгов гражданина как реабилитационного механизма обусловлена рядом сложностей как технического, так и правового характера, в том числе:
Поэтому в публицистике распространено мнение, что процедура банкротства граждан «на выходе» направлена именно на освобождение гражданина от долгов посредством проведения соответствующей судебной (или внесудебной) процедуры, реализации имеющегося у гражданина ликвидного имущества и удовлетворения той части требований конкурсных кредиторов, на которую этого имущества хватило.
Действительно, в подавляющем большинстве случаев банкротство гражданина в конечном счете заканчивается освобождением гражданина от долгов при наложении на него относительно невысоких ограничений: запрет на возбуждение повторного банкротства по заявлению гражданина, запрет на повторное «списание долгов», а также ограничения в сфере кредитования. Поэтому должники обычно не усматривают ни практического, ни экономического смысла в том, чтобы добровольно на протяжении трех лет исполнять план реструктуризации долгов и производить выплаты своим кредиторам.
В реструктуризации долгов обычно заинтересованы либо должники, которым действительно есть что терять при переходе к реализации их имущества, либо лица, на которых в любом случае не распространяется право освобождения от долгов при завершении банкротства (например, их долг возник ввиду привлечения к субсидиарной ответственности или они имеют иные «противопоказания»). При этом и кредиторы вынуждены пойти на соответствующие уступки гражданину, связанные, например, с тем, что поиск и реализация имущества должника по каким-то причинам осложнены.
Для оценки эффективности процедуры представляется целесообразным сравнить план реструктуризации долгов с его ближайшим «родственником» — мировым соглашением.
Основное различие заключается в том, что в первом случае банкротное дело и связанные с ним последствия и ограничения для должника сохраняются. Кредиторы и финансовый управляющий как бы присматриваются к должнику и при неисполнении плана реструктуризации долгов готовы приступить к продаже имущества должника.
При наличии действительного согласия между должником и кредиторами относительно возможности, порядка и объема погашения задолженности стороны, скорее, изберут мировое соглашение в качестве способа урегулирования вопроса. Это утверждение подтверждается статистически: за 2022 год дела о банкротстве граждан в два раза чаще прекращались в связи с заключением мирового соглашения, чем завершались в связи с погашением гражданином задолженности на основании утвержденного плана реструктуризации долгов.
Поэтому реструктуризацию долгов можно рассматривать как последнюю возможность состоятельного гражданина, в истинных намерениях которого кредиторы до конца не уверены, рассчитаться по долгам под надзором финансового управляющего. Помимо широкого спектра контрольных полномочий, последний имеет также возможность оспаривания сделок, при этом срок на подачу таких заявлений уже зафиксирован датой возбуждения банкротного дела.
На основании изложенного можно констатировать, что полноценной реабилитационной процедурой, рассчитанной на широкий круг пользователей, реструктуризация долгов гражданина не стала.
Равным образом и каким-либо дополнительным обременением для гражданина-должника реструктуризация долгов тоже не становится.
Действительно, в данной процедуре должник претерпевает определенные ограничения, но объем введенных в отношении гражданина запретов и требований существенно снижен по сравнению с процедурой реализации имущества. А поскольку согласие должника, который обладает наиболее полной информацией о своих финансовых возможностях, на утверждение плана реструктуризации долгов является обязательным, рассматривать данную процедуру именно в качестве обременения достаточно странно.
Сравните план реструктуризации с его ближайшим «родственником» — мировым соглашением
Вместе с тем реструктуризация долгов как правовой механизм представляет весьма специфический процессуальный инструментарий, при помощи которого участники арбитражного процесса способны повлиять на развитие банкротной процедуры.
Не вдаваясь в оценку подобных действий на предмет соответствия их критерию добросовестности, нельзя не отметить, что ранее данная процедура использовалась должниками для отдаления момента введения реализации имущества.
Это связано с ранее отмеченной социально ориентированной спецификой юридической техники Закона о банкротстве, согласно которому право ходатайствовать перед судом о том, чтобы «пропустить» данную процедуру и приступить сразу к реализации имущества, принадлежит именно должнику (п. 8 ст. 213.6 Закона о банкротстве).
Поэтому на заре применения института банкротства граждан суды придерживались буквального толкования этой нормы закона, рассматривали процедуру реструктуризации долгов в качестве обязательной (если должник отвечает формальным требованиям и не просит об обратном) и отказывали в удовлетворении просьбы кредитора сразу приступить к реализации имущества гражданина даже в том случае, если размер обязательств должника явно не соответствовал его финансовым возможностям.
Однако сейчас судебная практика склоняется к тому, что суд вправе самостоятельно ввести процедуру реализации имущества в качестве первой процедуры, например, по причине отсутствия у гражданина источника дохода, отвечающего критерию достаточности удовлетворения требований кредиторов в отведенный для реструктуризации срок.
Другой связанной с реструктуризацией долгов процессуальной возможностью, за которую могут побороться стороны арбитражного процесса, является право кредиторов на замену финансового управляющего при введении следующей процедуры банкротства.
Например, зачастую сам должник может быть заинтересован в том, чтобы сразу ввести реализацию имущества по своему собственному заявлению, поскольку тогда возможность кредиторов поменять утвержденного финансового управляющего будет существенно осложнена.
С другой стороны, при прогнозируемом изменении расстановки сил стороны могут попробовать повлиять на выбор кандидатуры арбитражного управляющего. Если заявителем по делу о банкротстве является миноритарный кредитор, он может быть заинтересован в том, чтобы «пропустить» процедуру реструктуризации долгов, а утвержденный по результатам рассмотрения его заявления арбитражный управляющий не поменялся. Соответственно, у крупных кредиторов, не являющихся заявителями по делу о банкротстве, будут противоположные устремления.
Поэтому реструктуризацию долгов гражданина в существующем виде нельзя назвать ни реабилитационным механизмом в полном смысле этого выражения, ни существенным обременением для гражданина по сравнению с иными банкротными процедурами. Скорее это набор процессуальных инструментов, которые способны помочь состоятельному человеку выйти из процедуры банкротства, а кредиторам — осуществить за его действиями определенный контроль при сохранении возможности перехода к реализации имущества.