Личная конституция Андрея Городисского
О мечтах в юности. В детстве у меня было много всяких мечтаний. Сначала хотел быть дельфинологом. Но не хватило усидчивости на изучение химии на должном уровне. Потом, как и многие представители молодежи 1960-х годов, я хотел быть очень знаменитым рокером. Было много кумиров. Конечно же, The Beatles — это основа основ. А дальше по списку: The Rolling Stones, Led Zeppelin, Pink Floyd, Deep Purple, Uriah Heep. Классика рока, она по-прежнему осталась в душе. Я рокер до мозга костей. Но не повезло. C музыкальным слухом у меня плохо, поэтому дальше ударника я пойти не смог. Музыкантом стать не удалось. Затем меня увлекла квантовая механика. Но мои «постыдные» детство и юность, когда я много проводил времени на улице, не позволили мне стать физиком.
О музыке. У меня полярное отношение к музыке — я люблю и слушаю музыку самых разных жанров и направлений. Мы воспитаны в 60-70-е годы именно теми музыкантами, которые тратили огромные усилия и энергию на то, чтобы играть виртуозно и сочинять изящные и одновременно сложные по своей мелодике и чрезвычайно насыщенные эмоционально произведения. К сожалению, сейчас отношение к музыке как публики, так и музыкантов сильно изменилось — нет необходимости создавать сложные произведения и играть виртуозно. Я посещаю каждый раз «Нашествие» и наблюдаю, как играют музыканты, особенно на альтернативной сцене. Они умеют играть, но не играют. Они скорее используют инструменты и аппаратуру для создания своеобразного музыкального перформанса. Современный рок очень сильно трансформировался. Огромное влияние панк-рока, который презирает мелодику. А люди, выросшие на Маккартни, не могут воспринимать музыку только как звуковую сцену для потребления.
Что касается классической музыки, я люблю скорее конкретные произведения. Те, которые могу бесконечно слушать, которые обязательно вызывают у меня сумасшедшие эмоции. Я очень и очень люблю Равеля. Люблю Бизе, но только слушать. Мне довелось трижды побывал на разных постановках оперы «Кармен», и я начинаю понимать, почему она провалилась вначале: от бесконечных стенаний Хосе может лопнуть терпение у любого зала. При этом опера перенасыщена фантастическими, запоминающимися и вызывающими восторг музыкальными фразами.
Петр Ильич Чайковский. Если выложить все пластинки, которые у меня имеются, то под этим именем будет наибольшее число произведений, которые хочется вновь и вновь слушать. «Вальс цветов», Первый концерт. Первый концерт у меня собран в исполнении, наверное, уже 10 пианистов. Конечно, среди них исполнение Дениса Мацуева, он практически повторил то, что я больше всего любил в интерпретации Гилельса.
Об искусстве. Искусство — это бесконечная вселенная, которая порождает огромное количество, целый веер новых эмоций, ощущений, возможностей. Различные виды искусства могут порождать в человеке невероятный спектр эмоций. Это скорее потребление. С другой стороны, это в какой-то степени инструмент самореализации. Для меня способом самореализации стала фотография.
О выборе профессии. К концу школы я стал внимательно присматриваться к тому, что делает мой отец. Мне очень нравилось то, чем он занимался. То, какие возможности дает ему его профессия с точки зрения познания мира и формирования мировоззрения, то, как он думает, с какими людьми он общается. И меня это по-настоящему заинтересовало. Мне захотелось пойти этим путем. Как гуманитарий по складу ума я вполне подходил для того, чтобы стать юристом.
О вузе и студенчестве. МГИМО — единственное место, где в те годы готовили юристов в области международного торгового права. Группа всегда была 20–25 человек, не более. В Советском Союзе просто не было необходимости в большем числе специалистов в этой области. И это стало моей целью. Меня не интересовало ни публичное право, ни дипломатия, меня интересовала именно коммерция. Да, в те годы это была государственная коммерция, но тем не менее это была реальная международная коммерция. Вступительные экзамены в МГИМО — до сих пор очень серьезная проверка уровня знаний. А в те годы это было невероятно сложное испытание. Особенно две дисциплины — сочинение и география. Это были самые тяжелые для поступления предметы.
На географии я был не в шаге даже, а в секунде от того, чтобы не попасть в институт. Я ответил билет, ответил на все дополнительные вопросы. И мне задают последний вопрос — столица Новой Зеландии. Политическую географию я знал неплохо благодаря деду. Но столицу Новой Зеландии я не знал. Я обернулся к карте. Она висела таким образом, что напротив моих глаз была Новая Зеландия, а единственный город, который выделен, — столица. Я ткнул указкой в этот город. Не знаю почему, но председатель приемной комиссии сказал: «Правильно, Веллингтон». И я понял, как нужно произнести это слово. «Да! — говорю, — Веллингтон, вот он». Если я не ответил бы на этот вопрос, за экзамен была бы четверка, а это уже непроходной балл в МГИМО. Несколько лет назад я оказался в Веллингтоне. Потрясающий город, наверное, самый лучший город на свете.
Студенчество — это эйфория товарищества, братства, вечной дружбы, великолепного времяпрепровождения с друзьями. Это первый «запах» и первый «вкус» серьезного заработка в стройотрядах, когда я научился понимать, что такое заработок. Когда я мог привезти огромный пакет, наполненный деньгами, положить его перед матерью. Это воспитало у меня желание зарабатывать.
О том, что хотелось бы изменить. Есть моменты, за которые стыдно. Мозг в молодости способен воспринимать гораздо больше информации, чем в зрелые годы. А я много времени потратил на сиюминутные увлечения вместо того, чтобы в большей степени познать все аспекты культуры, искусства, живописи, литературы, музыки. Наверное, это сделало бы меня более интересным человеком и я мог бы гораздо больше дать своим детям. Когда вступаешь во взрослую жизнь, все труднее и труднее восполнить то, что упустил в юности. И за это, конечно, совестно. До сих пор нагоняю, но это уже дается более серьезными усилиями, нежели это могло быть в те годы.
О тех, кому благодарен. Я благодарен жизни за моих учителей. Так получилось, что с профессором Сергеем Николаевичем Лебедевым связана практически вся моя профессиональная жизнь. Он был не только учителем и руководителем нескольких моих научных работ. В Министерстве внешней торговли я много работал с Сергеем Николаевичем в ООН и по многим другим вопросам, связанным с международным коммерческим арбитражем. Сергей Николаевич Лебедев — это мой учитель всю мою профессиональную жизнь вплоть до того момента, как его не стало несколько лет назад.
Профессор Римма Леонидовна Нарышкина еще на 3-м курсе рассказывала нам все то, что происходило в стране в 90-е годы с акциями, финансовыми пирамидами и банковскими кризисами. Развитие капитализма идет везде одинаково. И все это происходило и в Англии, и в Германии, и в США. Мы были те счастливые 23 человека, которые, несмотря на то что жили за железным занавесом, знали, как развивался капитализм и его правовая система в других странах. Нас специально готовили для того, чтобы мы коммуницировали с тем миром. И Римма Леонидовна нам дословно рассказывала о «Мавроди» и всех остальных, даже не представляя, что когда-то они появятся в нашей стране. Когда в начале 90-х все кидались на что-то новое, фантастическое, открывающее новые возможности, я всем говорил, чем все это закончится. Просто я понимал эти процессы, вовсе не потому, что я провидец, а благодаря моим учителям, которые дали эти знания.
О профессиональном становлении. В 1978 году было распределение. В те времена нас распределяли на работу. Я приложил огромные усилия, чтобы попасть в Министерство внешней торговли, а именно в организацию этой системы под названием «Лицензинторг».
Организация торговала правами на использование российских изобретений, одновременно покупала для народного хозяйства права на использование иностранных изобретений. Та самая область, в которой специализировался мой отец. Он написал одну из фундаментальных книг в этой области в те годы — «Лицензия во внешней торговле».
Генеральный директор «Лицензинторга» уже пожал мне руку и сказал: «Ну все, давай, 1 августа приходи на работу». Но меня вызвали в кадровую службу министерства и дословно сказали такие краеугольные слова: «Тот факт, что Ваш отец занимается интеллектуальной собственностью, не означает, что Вы должны этим заниматься. Мы считаем, что Вам целесообразно поработать в сырьевом объединении». И следующие шесть лет я отработал в «Союзнефтеэкспорте».
Последующие годы я формировался как специалист в области внешнеторговых контрактов, корпоративного права и международного коммерческого арбитража.
В 1991 году Министерство перестало существовать. Я стал заниматься тем, что всегда делал для одного клиента, — государства, только предложив эти возможности неограниченному кругу людей, которые хотели бы воспользоваться моим опытом.
О важнейших качествах для юриста. Фундаментальная основа нашей работы — врачебное отношение к делам клиентов. Я говорю об этом всем молодым юристам, которые приходят к нам на работу. Нужно глубоко осознавать себя в этой профессии. Нужно понять, что действительно люди тебе передают заботу о своих интересах. И это для них очень важно. Приобрести это глубинное понимание, наверное, — первая основная задача юриста.
Нужно относиться к своей профессии и к самому себе с чувством большого уважения и человеческого достоинства. Адвокат должен ясно понимать, почему он должен идти на определенные ограничения из-за своей профессии и почему не может позволить себе многого. Как хирург не может находиться в ночном клубе, если в 9 часов утра у него операция, так и мы должны себя во многом ограничивать и понимать, каким образом мы ведем себя в быту, обществе, публичном пространстве. Чувство внутреннего самоуважения должно основываться прежде всего на уровне компетенции. Мы должны быть очень компетентными профессионалами. Юрист не может быть плохим. Он должен быть экспертом в тех вопросах, которыми он непосредственно занимается, потому что люди на него полагаются.
Нужно быть еще и психологом. Чтобы быть честным с клиентом, ты должен доносить до него то, что ты думаешь в той или иной ситуации с правовой точки зрения и какие последствия это может иметь. Это не всегда нравится клиентам, так как у них разные психотипы. Нужно уметь выстраивать психологическую волну с каждым клиентом, чтобы не только ему нравиться и ему было приятно с тобой работать, а чтобы уметь правильно донести до него свою позицию, не раздражая его. Чтобы раздражение и недовольство этой позицией не застилали ему глаза, а чтобы он все-таки понял, в чем суть позиции и какие риски у него существуют. Это в конечном итоге — главная задача юриста.
О том, как добиться успеха. Нужно быть целеустремленным. Как можно быстрее поставить перед собой краткосрочную и среднесрочную цели. Долгосрочную программу можно будет сформулировать после реализации среднесрочных целей. Как можно быстрее определиться со специализацией. Сегодня востребована абсолютная компетенция в конкретной специализации. И так будет дальше. Это может быть одна или две, но не больше, желательно в смежных областях. И не покладая рук становиться компетентнейшим специалистом в этой области. Если все это сделать и еще показать это миру, то рынок отреагирует. Обязательно отреагирует, и успех придет. Сейчас для этого имеются потрясающие возможности, если, конечно, человек не замыкается в своем кабинете. Сети, бесконечные общения, конференции, форумы. Самопрезентация обязательно нужна, но это скорее инструмент. А вот цель -именно стать компетентным, после этого заявить о себе миру, и рынок найдет этого профессионала.
О привилегиях. У адвоката нет никаких привилегий. Привилегия в обычном понимании этого слова — это когда один член общества имеет несколько больше прав, чем другие. У адвокатов таких дополнительных прав нет. Термин «привилегии» в отношении адвокатов, я думаю, перекочевал из английского языка, где привилегированными называются взаимоотношения адвоката и клиента. Такое же правило существует и в нашем законодательстве. Как высказался много лет назад наш Конституционный суд, не дословно, но смысл заключается в том, что на встрече с адвокатом человек может сказать то, что никогда никому ни при каких других обстоятельствах не скажет. И конфиденциальность этого общения должна защищаться законом. В результате два федеральных закона защищают информацию, которую мы получаем в ходе нашей профессиональной деятельности. Современное общество считает такую защиту необходимой. Соответственно, нас нельзя допрашивать в качестве свидетелей по делам наших клиентов, в офис просто так нельзя войти и изымать документы. Но это не привилегия адвоката — это привилегия клиента. Закон защищает не нас — адвокатов, не нашу информацию. Он защищает нашего клиента и его информацию, которой мы обладаем. Других привилегий у нас нет.
О профессиональном счастье. Счастье юриста заключается в отношении людей к тому, что ты для них сделал. Я исхожу из того, что существует три величайших деятельности человека — это врачи, ученые и учителя. И на четвертом почетном месте стоят юристы. Первые защищают само существование человека, вторые двигают человека вперед, третьи сохраняют знания и передают их дальше. А мы, юристы, защищаем интересы человека. Если жизнь человека стоит на первом месте, то на втором стоят уже его интересы. Наибольшее счастье, когда люди остаются действительно глубоко и очень откровенно благодарны за то, что ты для них сделал, защищая их интересы. В этом, наверное, самое большее счастье для юристов-профессионалов. А человеческое счастье имеет гораздо более широкое понятие.
О новых технологиях. Технологии кардинально влияют на всю нашу работу. Мы на регулярной основе обновляем серверное оборудование фирмы. По закону Мура техника и софт сегодня галопируют в своем развитии, предоставляя нам все новые и новые возможности. Мы постоянно следим за тем, чтобы происходило своевременное обновление всей технической базы бюро.
О том, что еще хочется сделать. Сейчас я очень хотел бы сделать фоторепортаж с Международной космической станции. Но у меня, к сожалению, пока нет лишних 20 млн долл., да и возраст уже… Поэтому не знаю, получится это или нет.
