a


Don’t _miss

Wire Festival

 

Lorem ipsum dolor sit amet, consectetur adipiscing elit. Nullam blandit hendrerit faucibus turpis dui.

<We_can_help/>

What are you looking for?

Рустам Курмаев: «Мы не стесняемся того, что мы агрессивны»

Как появилась Ваша компания?

Фирма была основана в октябре 2017 года. Это было одно из самых непростых решений в моей жизни. С Андреем Гольцблатом я прошел рука об руку почти 14 лет. Все, кто ушел со мной, — это моя команда, которую я формировал на протяжении 8–9 лет. Это талантливые и амбициозные юристы, лучшие в своей области права. На наше решение стать независимыми повлияли внешнеполитические факторы, а также внутренние изменения в московском офисе Goltsblat BLP. Напомню, параллельно между BLP и американской фирмой Bryan Cave происходил процесс объединения. Как старший партнер и руководитель практики по разрешению споров я не мог разделить энтузиазма моих лондонских коллег относительно этой стратегии развития. Моя команда, которая всегда находится в наиболее агрессивной среде, больше всего оказалась бы подвержена негативным последствиям объединения двух иностранных фирм. У нас всегда были клиенты, к которым и так достаточно строго относился лондонский комплаенс, — крупный российский бизнес, люди из списка Forbes. Мы оказались перед непростым выбором: отказаться от основных клиентов практики или все-таки сделать этот стремительный шаг и сохранить верность им. Любой судебный юрист или адвокат по уголовным делам — это не просто юридический консультант, не просто внешний юрист, помогающий правильно структурировать сделку, это даже не друг семьи; заимствуя термин из итальянского языка, это консильери — советник, близкий человек, который не только дает мудрые рекомендации с точки зрения права, но способен оценить каждую проблему клиента в ее полноте и совокупности влияющих на нее факторов. Я всегда считал и считаю, что отношения нельзя менять на деньги. Именно поэтому мы приняли решение остаться с нашими клиентами, и я надеюсь, что нам удастся сохранить их доверие в будущем.

Чем РКП выделяется среди других фирм на рынке?

Мы достаточно агрессивны с точки зрения юриспруденции. Если ты идешь по улице и тебе навстречу попадаются хулиганы, то глупо им рассказывать о нормах права и морали или пересказывать содержание Уголовного кодекса. Ты вынужден использовать приемы, которые впоследствии будут квалифицированы как необходимая оборона. Точно так же мы действуем в сфере юриспруденции. Мы не стесняемся того, что мы агрессивны, напротив, мы прямо говорим об этом. Мы всегда предлагаем креативные и нестандартные шаги, и наши клиенты ценят нас за то, что мы всегда хотим получить результат, а не просто поучаствовать в процессе.

Почему так востребованы судебники сейчас?

Мне кажется, в нашей стране судебная практика еще долго будет чувствовать себя намного комфортнее, чем другие. Во всем мире людям свойственно договариваться и стараться избегать суда как площадки для урегулирования конфликта, потому что любой судебный процесс является дорогим и долгим. У нас налицо обратная тенденция, поскольку судиться дешево с точки зрения официальных государственных платежей и сборов. Это способствует массовому заблуждению: люди слишком часто думают, что обратятся в суд и быстро отсудят все, что им полагается, и даже больше, и незамедлительно получат результат.

С 2002 года судебным юристам всегда было чем заниматься. Не было таких спадов, как в корпоративной работе, например. Просто судебная практика в разные периоды времени занималась разными видами споров: в середине 2000-х были популярны налоговые споры, количество которых сейчас сократилось — появилось много практики, есть определенные подходы, в силу которых уже мало желающих судиться с государством.

Сегодня актуальны три основных направления в разрешении споров. Первое — банкротство, потому что волна банкротств захлестнула нашу страну. Второе — различные уголовные дела, потому что подчас уголовно-правовой инструмент — единственный способ быстро разрешить коммерческий спор.

Нашему населению свойственна некая безответственность по отношению к своим обязательствам. И чтобы призвать виновных к ответу, приходится доказывать, что в их действиях было мошенничество — тогда у тебя появляется сильная позиция для переговоров. Третье направление, которое у нас активно развивается, — это антимонопольный комплаенс и антимонопольные споры. Здесь надо отдать должное позиции ФАС, которая из всех государственных органов РФ старается развиваться динамичнее и эффективнее других.

Судебный процесс поменялся за время Вашей практики?

Я недавно ехал мимо старого здания Арбитражного суда Москвы на улице Новая Басманная, дом 10. Ехал я со своими коллегами, это люди поколения 90-х. Я им говорю: «А вы знаете, в этом здании раньше находился Арбитражный суд города Москвы. Самостоятельных апелляционных судов не было, апелляции рассматривались теми же самыми судьями». Оказалось, они этого не знают, и я в этот момент понял, что очень давно практикую, если есть уже достаточно зрелые юристы, которые даже не помнят, что когда-то Арбитражный суд Москвы находился в здании на Новой Басманной. А сами заседания проходили в служебных кабинетах судей, а не как сейчас — в отдельных залах.

Судебный процесс очень сильно поменялся с 2000 года. Появились разные электронные системы, которые сильно упростили жизнь современных юристов. Появились технические средства, которые еще 20 лет назад являлись чудом техники и верхом технологического прогресса. Сейчас можно просто на телефон сфотографировать материалы дела.

Я еще помню то время, когда на плече нес с собой удлинитель метров 50, в рюкзаке — четыре пачки бумаги, а в руке — переносной принтер. Так я копировал дела в начале 2000-х годов. Естественно, сейчас сложно представить такую картину в любом суде, даже в самом отдаленном регионе страны.

С точки зрения правосознания судей, их профессионализма, их квалификации и того, как они себя ведут, я бы отметил две тенденции. Тенденция номер один — судьи стали более вежливыми. Я еще застал то время, когда были судьи, которые могли в тебя бросить кодексом или находиться в состоянии алкогольного опьянения в процессе. Сейчас такое сложно даже представить. Общий уровень коммуникации в судебном процессе значительно вырос отчасти за счет появления социальных сетей и развития средств массовой информации, ведь сейчас любое недостойное поведение сразу становится общеизвестным.

С другой стороны, появилась и другая тенденция, которая не может не огорчать. В середине 2000-х, на мой взгляд, судьи были более независимы и споры рассматривались более качественно. К сожалению, поколения сменяются, и в судебной системе сейчас появляются менее принципиальные люди. Это очень удручает, государство и общество могут развиваться только тогда, когда суд реально независим. Мы с коллегами верим, что ситуацию можно и нужно менять в лучшую сторону, но на сегодняшний день нам есть куда стремиться с точки зрения качества рассмотрения споров.

Как можно улучшить ситуацию, на Ваш взгляд?

Когда появится профессиональная адвокатура, когда в процессе будут участвовать профессиональные представители, которые поймут, чем они рискуют за неэтичное поведение, за фальсификацию доказательств, за грубое отношение к суду или недостойное поведение по отношению к оппоненту, тогда и качество процесса значительно возрастет. Ведь и сами судьи испытывают удовольствие, наблюдая профессиональный подход к делу. У меня было несколько дел, когда судьи благодарили участников процесса за качественную подготовку, выносили судебный акт и сразу же кратко объясняли, почему они пришли к такому выводу. Вот к какому уровню должно стремиться профессиональное юридическое сообщество.

Адвокатские палаты должны более плотно заниматься дисциплиной среди адвокатов. Необходимо внедрить единый для всех стандарт профессии, а также ввести обязательный мораторий, на законодательном уровне закрепив, что человек после прекращения службы в органах внутренних дел не может в ближайшие несколько лет получить адвокатский статус.

А как Вы пришли к тому, что будете судебником?

В 1996 году, когда заканчивал школу, я случайно оказался на одном из судебных процессов в качестве слушателя. Мне очень понравилось. Тогда я и определился со своим выбором и поступил в МГЮА. На третьем курсе устроился на работу в адвокатское бюро. Мне удалось получить опыт в различной судебной деятельности, и сразу было понятно, что это «мое». Ходить в суд, выступать, аргументированно отстаивать свою позицию, предоставлять доказательства. Спустя много лет появилось такое наблюдение: когда выигрываешь в суде, ты уже никакого удовольствия не испытываешь, но стоит проиграть, и становится обидно, как в первый раз. Ничего не меняется с годами!

Выбор именно судебного процесса был обусловлен еще и особенностями характера. Кому-то стресс не нужен, мне, наоборот, необходим адреналин. Судебный юрист не просто пишет бумаги, он видит реальное воплощение разработанной им правовой позиции. А если суметь с помощью службы судебных приставов обеспечить исполнение судебного решения, фактически взыскать полагающееся, ты завершаешь таким образом полный цикл, и это приносит большое удовлетворение.

Многие юристы любят хвалиться, что не проиграли ни одного дела. Это имеет для Вас значение?

Можно не проиграть ни одного дела, если работаешь в Мосэнерго, и все твои 1000 споров — это споры по договору поставки электроэнергии. Безусловно, там будет 100% выигранных дел. Но для меня это ни о чем не говорит. Я считаю, что невозможно выигрывать абсолютно все дела — у каждого Наполеона есть свой Ватерлоо. В карьере любого судебного юриста есть проигранные дела, проигранные как с точки зрения права, так и с точки зрения административного ресурса противоположной стороны. Принятие этих реалий очень важно, и этому как раз у нас не учат.

Если ты понимаешь, что в силу каких-то причин проиграешь спор, ты должен прийти к клиенту и сказать: «Слушай, мы здесь проиграем, и надо договариваться. Худой мир лучше доброй ссоры». Настоящий судебный юрист должен быть больше, чем просто юристом. Он обязан понимать бизнес клиента и прогнозировать развитие любой спорной ситуации на много шагов вперед: что клиент будет делать с полученным судебным решением, как он дальше будет вести свой бизнес. И этому нас не учат. Не учат давать реальные жизненные советы клиентам, хотя клиент, как правило, нуждается именно в таких советах. В этом заключается самый большой пробел в нашем образовании.

Как Вы относитесь к финансированию судебных процессов?

Очень положительно. Мы сами занимаемся инвестиционной юриспруденцией. В интересных, по нашей оценке, проектах мы предлагаем клиентам сотрудничество по модели правового финансирования, полностью принимая на себя расходы по ведению спора. Если в результате нашей работы спор разрешается в пользу клиента, фирма получает определенный процент от фактической суммы взыскания.

Правовое финансирование — одна из лучших мировых практик, позволяющая клиентам полностью снять с себя финансовые риски участия в судебных разбирательствах и иных формах правовых конфликтов. Покрывая расходы, возникающие в связи с участием в споре, мы даем клиентам возможность инвестировать сэкономленные средства в профильные активы, превращая юридические споры из источника затрат в инструмент получения прибыли. По большому счету на рынке не так много команд, которые в состоянии играть «вдолгую». Большинство юристов предпочитает получить деньги здесь и сейчас.

Говорят, что финансированию судебных процессов в России мешает непредсказуемость правосудия.

Непредсказуемость правосудия — это своего рода предпринимательский риск юридической команды, которая берет на себя ведение того или иного дела. Задача юриста — оценивать не только предсказуемость правосудия, но и силу оппонента. Реально ли выиграть спор и взыскать средства? Это еще одна вещь, которой не учат в юридических вузах.

То есть практиковать нужно начинать как можно раньше?

Чем раньше, тем лучше. Я начал работать на втором курсе, расписание позволяло. Время нужно инвестировать в практику, стремиться сопровождать адвокатов, когда они идут на судебный процесс.

Если во время учебы накопить такой опыт, то к моменту окончания вуза у тебя будет намного больше преимуществ, которые при поиске работы помогут выделиться среди других молодых специалистов. Это первая рекомендация. Вторая — посещать лекции или смотреть видеокурсы различных юридических школ. Преподаватели, которые сейчас учат, как вести гражданский или арбитражный процесс, — это опытные практики, и они рассказывают про то, как в реальности все происходит в судах РФ.

Какие планы на ближайшее будущее?

Безусловно, мы будем расти количественно. Это естественный процесс. Наши младшие юристы стремительно повышают компетенцию под руководством опытных наставников, у них появляется свой пул клиентов, и вместе с этим растет их потребность в помощниках.

Если юридическая фирма не растет, это ненормально, ведь даже гениальный адвокат не должен все делать самостоятельно — и ходить в суд, и знакомиться с делом, и подавать документы. Ему нужны помощники. И либо эти помощники будут постоянно ратироваться и уходить, потому что не видят карьерного развития, либо они будут оставаться и расти в фирме, и уже у них будут появляться помощники. Это приводит к закономерному росту.

Моя задача как управляющего партнера — удерживать специалистов внутри фирмы и мотивировать их развитие.

Каких качеств не хватает молодым судебным юристам?

Работа в сфере разрешения споров требует не только безупречного знания законодательства и стратегического, коммерчески обусловленного мышления, но и выдающихся личных качеств. Стрессоустойчивость, аналитический склад ума, способность к усвоению большого объема материала, умение работать в режиме многозадачности, принимать ответственные решения и сочетать в себе лидерские навыки с эффективной работой в команде — лишь некоторые из длинного списка качеств, которыми обладает успешный литигатор.

Юрист должен быть хорошим психологом, быть коммуникабельным, уметь общаться с людьми, не бояться судей. Он также должен уметь правильно себя продать, уметь быть гибким и твердым одновременно — быть своего рода хамелеоном, приспосабливаться к обстановке.

Представитель юридического сообщества должен следить за собой, понимая, что достойный внешний вид — это тоже часть его работы. И, конечно, самое главное — хороший юрист должен понимать потребности своего клиента и быть готовым идти до конца, добиваться результата.

Когда мы в фирме собеседуем кандидатов, то всегда интересуемся, занимается человек спортом или нет. Безусловно, это не является определяющим фактором при выборе потенциальных кандидатов, но я и мои партнеры увлечение активными видами спорта рассматриваем как несомненный плюс.

Любой спорт формирует бойцовский характер, который заставляет человека бороться и доводить дело до конца, преодолевать препятствия и никогда не сдаваться. Как говорил Рокки Бальбоа, «пока гонг не прозвенел, бой продолжается», и примеров тому много и в спорте, и в юриспруденции.

8 ноября церемония награждения Премии «Лучшие юридические департаменты — 2024»