Личная конституция Андрея Егорова
Я книжки о следователях читал в детстве. Очень много читал о войне, следователях разных. Хотел преступников ловить. Представляете, насколько при такой канве надо было сильно меня сломать гражданским правом, чтобы я пошел не на уголовное, а на гражданское? Но Евгению Алексеевичу Суханову это удалось. И моему первому преподавателю по гражданскому праву, который семинары вел, Николаю Ивановичу Коваленко. Бывший разведчик, вся грудь в орденах.
У нас всего один человек с курса пошел на уголовное право и криминалистику. Я даже не знаю, где он сейчас работает. Все остальные — в процесс, в предпринимательское право, кто куда. Но несколько людей, которые пошли на гражданское право, сейчас довольно успешные адвокаты и занимаются уголовным правом. Вот такая судьба.
Меня в уголовное право никогда не заносило, поскольку все пошло нормально с гражданским. Хотя приходится иногда писать заключения под уголовные дела. В уголовных делах часто следователи не понимают, к сожалению, многих вещей, связанных с банкротством, корпоративным управлением и т. д. Пытаюсь объяснять. Хотя, наверное, в России сложно это кому-то объяснить.
Верить или не верить в случайности? Удобно верить, что все не случайно. Удобнее сказать — раз это произошло, все к лучшему. Кто-то психику бережет опять же. Условно говоря, мне удобно — я верю, неудобно — нет. Я могу упираться и идти против течения долго. Я не вижу здесь никакой предопределенности.
Чтобы идти в политику — для этого нужно бросить все. Бросить семью, бросить детей, личную жизнь и себя посвящать только этому. Политика — одна из самых высших, важных вещей, на мой взгляд. Политику считают очень грязной. Ну и мы видим по выборам, через что приходится пройти. К сожалению, люди передергивать могут очень многое, перевирать. Тем более сейчас особые технологии отработаны.
Я взвешивал, идти в политику или нет. С одной стороны, внутреннее призвание делать жизнь лучше не только для себя у меня есть. А это обязательный признак политика, с моей точки зрения. Если в политику кто-то идет, чтобы себе урвать что-то, то его надо гнать метлой. А вот стараться для других — это да! Но сейчас, к сожалению, идти в эту политику — зальют грязью семью, тебя. И это я все для себя отмел. И сижу, жду, может быть, что-то произойдет само собой. И очень много людей точно так же сидят и могут досидеться до чего-то не очень хорошего.
Поставить все на карту, пожертвовать карьерой и той доктриной малых дел, которой я сейчас привержен, в данный момент я не готов. У нас очень много изменений идет сверху, а не снизу. Поэтому, если кому-то наверху я буду нужен на какой-то серьезной должности, я готов включиться. Но вообще променять работу в Центре частного права, которая позволяет мне приносить пользу в том, что я умею делать, я бы рискнул только на какой-то очень ответственный участок работы. Не буду их называть, но таких должностей в стране можно пересчитать по пальцам, на которые я бы согласился пойти. Да не сочтут меня зазнайкой. Я вообще люблю говорить правду. Но я сейчас, получается, не о политике говорил, а о чиновничьей работе. Типа министра просвещения. Или того, кто регулирует телевизионное вещание, которое сейчас жестоко оглупляет людей. Вот на это имеет смысл положить жизнь. Это важнее того, чем я сейчас занимаюсь, и где, я уверен, найдутся люди, которые справятся не хуже меня.
Помимо гражданского права и юриспруденции в МГУ были два профильных курса, которые на меня повлияли. Это курс политологии Александра Ивановича Соловьева и курс экономики Михаила Николаевича Глазунова. Глазунов — ярый коммунист, в хорошем смысле. Много непонятного было, о чем он говорил, но сам подход к жизни — методологический, был очень крутой. На меня он повлиял очень сильно. Если он прочитает все это — я ему привет передаю и благодарность!
Александр Иванович Соловьев научил тому, что политика может проникать во все, если это надо для цели. И если ты ею занимаешься, то у тебя все, включая личные отношения, будет под прицелом, все будет использоваться в политической игре. И ты должен это использовать. Это, конечно, противно.
Я предпочел заниматься не политикой, а доктриной малых дел, понемножку что-то улучшать. Готовить детей, которые будут соображать в праве и двигать нашу юриспруденцию. В надежде, что будет еще куча таких же, как я, которые будут на своих местах делать то же самое. И постепенно общество будет расти, а не скатываться. А как будет на самом деле? Жизнь покажет. Пока у меня нет уверенности в победе разума. Но я как Портос, помните? Я дерусь, потому что дерусь…
Был опыт, работал на мясокомбинате в цеху сырокопченых колбас пару месяцев в 10-м классе, охранником подрабатывал, машины на первом курсе охранял. Шокировал руководство одного из первых автосалонов «Вольво» в России тем, что попросил устав их ООО показать ради интереса. Они мне сказали, что это коммерческая тайна. А мне только вчера на семинаре рассказывали, что это не может быть коммерческая тайна и есть специальный перечень. Я понял, что они что-то врут, и они после этого стали меня бояться и уволили меня быстренько. Решили, что рейдер, видимо. Вот такая история.
Мне нравится сельское хозяйство. Я за реальную экономику. Я считаю, что перекос сейчас есть совершенно очевидный в пользу торговцев. Ну как, собственно, тоже Глазунов научил, на каком-то этапе исторического развития торговля выдвинулась на первый план. Сначала были производители в фаворе, потом торговля, сейчас банки, финансы. Они поджимают под себя реальную экономику. Я считаю, что реальное важнее. Производство чего-то очень важно. Торговля должна обслуживать. А не делать 100-процентную наценку. То же касается финансистов.
О принципах стоит задуматься, если человеку они нужны, чтобы самого себя уважать. Чтобы не чувствовать себя сволочью, условно говоря. И я стараюсь так не делать. В чем они конкретно? Ну, не врать, наверное. Очевидно, что у тебя всегда не врать не получится. Приходится иногда, к сожалению. Поэтому нельзя сказать, что такой принцип есть. И я бы сейчас соврал, если бы я сказал, что я не вру. По работе прежде всего. Иногда приходится общаться с теми, кто неприятен. В этом плане — увы.
Предавать людей неправильно. Тот же Кант — золотое правило морали — «не делай другому того, чего не хочешь, чтобы делали тебе». И наверное, да, у меня есть такой принцип. Но, если мне что-то делают, я могу вернуть то же самое. И иногда я возвращаю, чтобы научить человека. А люди обижаются. Мгновенно забывая, что только что со мной также поступили. Либо не забывают, но думают, что им больше можно. А это двойной стандарт.
Я даже не специально так делаю, просто так получается по инерции уже. Например, человек поступил со мной «на тройку». Я потом против него тоже поступаю «на тройку», а он ждет от меня хорошего отношения. Я знаю, я мог бы хорошо сделать. Но я его обозначил как человека из уровня «на тройку». И я с ним так. И я так могу. И это не всем нравится, но я считаю — это справедливо. Если человек от меня требует больше, чем он сам мне дает, это должны быть только исключительные случаи. А в остальных случаях у меня принцип такой — ответный. Если меня ударили, я отвечаю. Такое есть. Я не ухожу чаще всего. До Льва Толстого мне еще расти и расти.
Адвокатскую монополию я не поддерживаю как монополию на адвокатов только. Должна быть юридическая монополия. Но не обязательно монополия адвокатов. В этом плане надо любого называть адвокатом, того, кто юрист. И по-хорошему мне нравится германская система подготовки юристов: двойной экзамен, который принимают не те, кто тебя учил, а независимые люди. Разрыв между экзаменами год или даже больше. Посреди этого практика в адвокатуре, прокуратуре, суде. Второй экзамен сдал, и ты можешь быть кем угодно, ты уже адвокат. Не вступать в какую-то палату, кланяться уважаемым людям. А дальше, если ты грубо нарушишь этику, то тебя накажут и отправят в булочники. И это правильно. Это идея, которую люди и отстаивают, которые за адвокатуру выступают. Нельзя, чтобы человека, недостойного профессии, выгоняли не из профессии, а из конкретной палаты. Он потом договорится и вступит в другую палату. Мы это все на примере СРО арбитражных управляющих проходили. Довольно быстро появились СРО отстойники. Туда принимали «лучших» людей, с которыми расстались другие СРО.
Мы еще в ВАС это обсуждали, когда он был еще жив. Мне нравилась идея, что реформа должна быть именно юридического образования. Чтобы всякие сантехнические вузы не выпускали юристов. Жесточайший отбор, выгонять из профессии. Оптимальным был бы вариант не под адвокатуру всех прогнуть, а сделать свое, новое. Это нужна реформа юробразования, должна быть концепция, надо все внимательно изучить: что в Англии, что в Германии, что в Голландии. Все это выложить, обсудить широко и потом запускать.
У меня очень интересная работа. Такие закавыки приходится решать. Очень люблю со студентами общаться. Я очень рад видеть талантливых ребят. Очень расстраиваюсь пока только из-за одного, когда некоторые ребята бронзоветь начинают: выпустятся и лет через 5–7 после Школы частного права уже меня чуть ли не на «ты» пытаются называть. Я стараюсь сразу восстанавливать дистанцию. Переход на «ты» — это очень тонкий процесс.
Я стараюсь работать только с талантливыми ребятами. И могу себе это позволить. В магистратуру Российской школы частного права отбор очень жесткий. И в ВШЭ сейчас то же самое, где у нас совместная сейчас программа бакалавриата. Мы там работаем только с лучшими, и это было мое условие. Я не был готов к потоку в 400 человек. Я сказал — нет, 30 человек бесплатных, лучших олимпиадников, прошедших по конкурсу, и 30 платников, чтобы окупить этот вопрос. Это дает свой эффект.
С научной точки зрения интересно что-то делать. И задачки практические решать очень интересно. Вот я в ВАС работал в аналитическом подразделении, приучился смотреть судебную практику. Сразу понимаю, когда книжку беру какую-то, человек смотрел практику или нет. Если смотрел и с головой на плечах, то он напишет крутую книжку. Если не смотрел, но с головой, то он напишет неплохую книгу, но не то, что мог бы выдать. Именно поэтому я стараюсь статьи свои только на практике основывать. При этом ни в коем случае нельзя практику как пересказ излагать. Надо обязательно теорию давать. Мол, смотрите, теоретическая система такая. Этот суд это понял, а этот — не понял. Это самый лучший вариант для подачи материала.
Студенты подбрасывают интересные идеи периодически. У них новый взгляд. Если мозги хорошие и они читают то, что ты им говоришь, то у них интересные идеи. Вот вчера занятие было, второкурсники на кружке. Они меня носом в несколько слабых точек ГК ткнули. И действительно, никогда раньше об этом не думал, но в некоторых местах ГК до конца не докручено. Это значит, нужно дальше думать. Обучение — это процесс взаимного обогащения.
Еще один мой принцип — нормально относиться к людям. Не считать их ниже себя. Я стараюсь это делать. Все друг для друга кругом подозреваемые, сволочи, коррупционеры. Вот это в стране, по-моему, очень глубоко засело. И это неправильно. Будьте доверчивы. У Галича есть песня шикарная с этими словами.
Делай что должен, и будь что будет. Юрист-судья должен справедливо решать дела, юрист-адвокат должен помогать клиенту. Каждый на своем месте. Ученый должен двинуть науку вперед. У меня, к сожалению, так повелось последние лет 10, я не чистый ученый, я организатор во многом, функционер. Руководитель аппарата ВАС — это же контракты на увольнение гардеробщиц, закупка гербов, флагов, мантий, автотранспорт для всех… Но в то же время я пытался статьи писать, преподавать. И сейчас тоже, на второй позиции в ИЦЧП, вся организационная работа, вся бухгалтерия на мне. Ну, не В. Ф. Яковлеву же все это вести?! Поэтому я не могу сказать, что я классический ученый.
Если бы я был классическим ученым, то моя задача была бы продвинуть науку в максимально большом количестве направлений из тех, что я смог бы. Но я еще надеюсь, что какие-то такие труды напишу, за которые будет не стыдно. Мне и сейчас не стыдно за сделанное. Но я хочу большего. У меня три сына. Можно сказать, что и три дома, деревьев посадил еще больше. И на этом я не хотел бы останавливаться. Ни в том, ни в другом, ни в третьем.
Надо жить в гармонии с самим собой. Чтобы самому перед собой не было стыдно. Надо не только о себе думать, надо думать о других, об обществе. Человек силен только в обществе. Отдельно ты должен оставаться сам по себе, общество не должно лезть в твою личную жизнь, но ты должен что-то делать для общества. А не только пытаться из общества вытянуть по максимуму.
Мне кажется, понимание правильного баланса между интересами индивидуума и интересами общества юристы должны чувствовать. Наверное, близко к этому само понятие справедливости подходит. Ведь она о чем? О балансе интересов чаще всего. Собственник и добросовестный приобретатель. Кредитор и должник. Мажоритарий и миноритарий. Справедливость — это какое-то чувство, чутье, откуда оно появляется — я не знаю. Может быть, оно передается с генами. Но, скорее всего, оно все-таки воспитывается, в том числе чтением правильной литературы.
Очень сильное впечатление Стругацкие производили всегда. «Трудно быть богом» — одна из самых любимых книг. Как мне говорили, она была культовой в 1960-е годы, когда спорили физики с лириками. Может, я как-то там остался, в прошлом? Часто об этом задумываюсь. Хотя я тогда еще не родился. Я мало читаю художественную литературу, к сожалению. Слежу за постами Артема Карапетова — сходил в кино туда, прочитал вот это. Думаю, молодец Артем Георгиевич, хорошо тебе жить. А у меня не так. Но я не жалею, зато вот я сделал что-то другое.
У меня есть профессиональная мечта. Я хочу сделать на базе ИЦЧП крутую научную организацию, со всеми атрибутами: библиотекой и лучшими научными сотрудниками, читающими на ведущих европейских языках. Подобие института им. Макса Планка, который есть в Германии. Это было бы круто. Потому что там — это отдельно стоящее здание, там куча книг по разным странам, куча сотрудников, которые читают на испанском и т. д. Например, какой-нибудь суд рассматривает дело, в котором должно применяться португальское право. Он пишет запрос в институт им. Макса Планка: мы не понимаем, что делать. Человек из отдела «Европа», владеющий португальским, лезет в имеющиеся книжки и рассказывает основные подходы португальского права. И это мнение независимого эксперта. Суд к нему прислушается быстрее, чем к заказным заключениям по делу. А это обеспечение работы германских судов и одновременно развитие науки.
С другой стороны, если это не сделать, то Россия не развалится. Будем в таком виде существовать, как сейчас есть. Только зачем? Наличие такого института сделало бы настоящее право уделом не избранных, а продвинуло бы его гораздо более в массы. Это было бы здорово и было бы важно для истории. В свою очередь ИЦЧП еще более по праву носил бы в названии слово «Центр». Туда бы тянулись лучшие люди из разных университетов.
Сейчас, наоборот, скорее есть какая-то зависть коллег. Я вот ездил в Иркутск. Решил прочитать бесплатную лекцию по волнующей меня проблеме недвижимости: соотношение права на здание и земельный участок под ним. Не могу сказать, что я какая-то там звезда и на меня должны ломиться студенты и преподаватели, но вопрос-то сам по себе важнейший. Никто из руководства университета не пришел, ни здравствуйте, ни до свидания. Преподаватели не подошли даже познакомиться. Привели — прочитал — увели. Еще и студенты загнанные сидели на часы смотрели. Ну, неинтересно людям право, выходит. А у преподавателей местечковая такая тема, видимо: я у себя сижу, и не дай бог люди поймут, что есть человек в Москве, который больше знает, чем я. Не по бумажке лекции читает. И тогда мой авторитет упадет, а я тут местный гегемон.
Я не вижу проблемы, если люди будут знать, что есть кто-то лучше меня в определенном вопросе. Ну, и хорошо же. Приедет в Россию какой-нибудь Р. Циммерманн, условно, немец, который лучше меня разбирается в том или ином вопросе. Например, в исковой давности. Он кучу времени провел в чтении римских источников. Ну ясно, что я не сравнюсь с ним. Ну и что? Я в чем-то своем хорош, он — в своем. А вот люди, которые закрываются и не пытаются общаться, это, мне кажется, достаточно большая проблема. И здесь у нас еще огромный потенциал.
Я считаю, что хорошее тянется к хорошему, а плохое — к плохому. Если условно считать себя хорошим, надо тянуть к себе хороших людей и помогать им, и чтобы они к себе тоже тянули. И так далее. Я думаю, что это очень важная история. Тут не работает физический принцип магнита о притяжении разных полюсов. В человеческом обществе люди объединяются по принципу единства взглядов на мир. Я это отчетливо вижу.
Я не могу ничего сказать про юрбизнес. У них есть прорывы свои, премии они себе вручают и прочее. Я походил пару раз на такие мероприятия и перестал, утратил интерес к этому. Вот какую сделку я провел крупную… Ну это же случайно к тебе пришло, ну провел ты ее… Оценки здесь вообще очень условны.
Меня смущает в юрбизнесе следующее: они недостаточно внимания уделяют повышению квалификации. Вот я это заметил. На разных семинарах я смотрел списки участников. Юристы предприятий есть, инхаусы, начальники посылают их поучиться в Москву. Из юрфирм — нет.
Когда я спросил, мне сказали: а ты не знаешь? У нас позиция у всех — не оплачивать за счет фирмы. То есть выжимаем по максимуму, до суха человека, не помогая ему ничем. Если хочешь расти, иди и сам оплачивай.
И в этом плане они не правы, их сотрудники не растут. У них ощущение, что всё знают, потому что у них ставка в 200 $ или 500 $ в час. А у меня меньше. Это не значит, что они знают больше меня. Тему, которую я выставляю на лекцию, я в ней разобрался. Пока еще ни один человек на моей памяти не пришел и не был сильнее. Объективно это могло бы быть. Но он не пришел и не сказал, что вот вы это не понимаете, это не прочитали и т. д. Поэтому, когда они этого не делают, не приходят и не учатся у меня, это их минус.
Я спорт очень люблю, просто я не успеваю. На лыжах ни разу не покатался за эту зиму. А очень на самом деле люблю, беговые, обычные. В бассейн не успеваю. Успеваю в футбол раз в неделю поиграть, иногда получается. И получаю кучу удовольствия. Я обожаю природу, общение с ней. Очень мало для этого остается времени. В этом плане от людей иногда сбегаю просто. Именно поэтому дом в Подмосковье не самый идеальный для меня вариант. Я подальше убегаю, где один сосед на хуторе зимует и людей видишь только абстрактно, в виде огоньков в деревне на другом берегу реки.
Я всегда авторскую песню очень любил, не успеваю слушать. За молодежью не слежу, кто там сейчас… На бывших, на старичков, которые еще живы, хожу периодически. Оттягиваюсь. Но мало. Ну, раз без этого выживаю, значит, можно так. «Ютюб» в помощь. Там есть гениальные записи, если знать, кого искать.
Я не знаю, что такое счастье. Я не задумывался. Я, наверное, очень серьезно к этому подхожу, чтобы попытаться здесь за две минуты справиться с ним. Внутреннее спокойствие для меня, что-то вроде этого. Сидеть на берегу реки и смотреть… Спокойно реагировать и понимать смысл. Видеть суть вещей. Мне кажется, это очень важная вещь. И уметь не заводиться на негативную энергию, которая поступает с разных сторон. Но это такой утилитарный немного подход. А счастье — это глобальное что-то. Но если меня этот вопрос не волнует, значит, все нормально у меня со счастьем.
