Андрей Гольцблат: «Адвокат — это форма реализации профессиональных навыков»
Андрей Александрович, много обсуждают положение иностранных юридических компаний в России в связи с Концепцией. Ваше мнение?
В данном случае мы оказываемся в определенных геополитических условиях, которые определяют возможности тех или иных лоббистских групп для продвижения своих интересов. Как я к этому отношусь? Я всегда за свободную конкуренцию. Нам очень важна сильная конкуренция, которая заставляет повышать профессионализм. Что касается адвокатского статуса, то он уже вводился один раз. Ну, ввели его! Все стали адвокатами. Конституционный суд отменил — перестали быть адвокатами. Адвокатский статус сам по себе — это лишь форма реализации профессиональных навыков. В этом нет ничего необычного и ничего плохого. Нельзя, чтобы юридические услуги так же, как и медицинские и другие профессиональные услуги, оказывали все, кто хочет.
Другое дело, что адвокатское образование должно иметь те же предпринимательские права, как и все остальные субъекты бизнеса, поскольку мир поменялся. Адвокатура со времен СССР уже совсем не та. Тогда адвокат выступал индивидуально, являлся защитником и не мог осуществлять предпринимательскую деятельность и получать прибыль. Это должно быть реализовано в Концепции. Адвокатура должна иметь такие же коммерческие права, как и любое акционерное общество, любое общество с ограниченной ответственностью, чтобы получать прибыль, распределять ее между своими членами, партнерами, нанимать юристов, в том числе и других адвокатов. Другими словами, адвокатское образование должно стать полноценным коммерческим субъектом. Тогда это будет работать, и тогда я двумя руками за. Если ничего меняться не будет в этом контексте — какой смысл тогда? В чем тогда реформа? Чтобы все были в статусе адвоката? Все равно это все будет искусственное, так или иначе юридические образования будут пытаться работать коммерчески, извлекать прибыль, нанимая адвокатские образования. Какой в этом смысл? Почему это не урегулировать? Что касается участия иностранных компаний на рынке, я уже сказал, конкуренция всегда на пользу. Если все-таки концепция в этом плане будет принята — ну, будем с этим жить и работать. Мы прагматично относимся ко всем реформам.
Что же нужно поменять в Концепции?
Концепцию полностью менять не надо. Поскольку то, о чем я говорю в отношении адвокатуры, например, там уже есть, насколько мне известно. Что само по себе хорошо. Единственное, что вызывает споры и жаркие дискуссии, — это присутствие иностранных юридических фирм на российском рынке, а именно, запрет на прямое либо косвенное участие. Но мне кажется, проблема, даже если будет принята эта концепция, тоже может быть решена даже в рамках контрактных отношений, договорных отношений с соответствующими компаниями, в рамках лицензионных соглашений по бренду. Работают же дочерние банки иностранных банков в России. Они работают в форме ЗАО или ООО. Да, филиалы им запрещены, а дочерние — пожалуйста.
Вместе с тем рынок юридических услуг качественно ухудшается. Минюст, как мне кажется, понимает, что речь не идет о запрете. И сейчас, насколько мне известно, речь идет о компромиссах, чтобы иностранцы не уходили полностью с российского рынка. Ну как запретить? Скажем — запрещено, концепция предусматривает создание адвокатского образования, владеть которым могут только адвокаты. Это значит, что фактически иностранная юридическая фирма не имеет контроля и владения. Ну, хорошо! Ведь люди, которые работают в российском офисе иностранной компании, могут так же объединиться в адвокатское образование, заключить договор и работать точно так же, в том числе под тем же брендом. Все это только усложнит работу. Зачем?
Множественное дробление на рынке не настораживает?
Это постоянно происходит. Особенность российского рынка как раз в том, что он развивается путем почкования. Иностранные рынки развиваются путем слияний, создавая международные большие компании. На российском рынке становится больше бутиковых компаний из 7–12 человек. Я думаю, что это связано со спросом. В крупную большую фирму, у которой соответствующая ценовая политика, соответствующие экспертизы, с учетом экономического кризиса, который, я надеюсь, закончится скоро, клиент не всегда готов идти. Он сам выбирает, когда есть потребность в решении одной конкретной задачи. Вот эта, например, лучше справится с этим делом, давайте мы их наймем — не так затратно. И точно будет обеспечен приоритет. Давайте выберем эту небольшую компанию, но они наше дело сделают. А долгосрочные отношения, такие, как у нас, наверное, не настолько притягательны для клиента, как это было в момент экономического бума. С другой стороны, мы видим у себя, что комплексность наших услуг и возможность оказывать большим клиентам такие услуги более удобна для такого клиента. С этой точки зрения, я считаю, все равно большая компания будет более успешной. И мы видим рост начиная с конца 2016 года. Было небольшое падение в 2014 году, а с конца 2016-го — рост, рост, рост, рост. Клиенты начали возвращаться. А если клиенты большие, международные компании, конечно, им проще иметь одну компанию, в которой они будут обслуживаться. И конечно, вопросы процедур, страховки профессиональной ответственности, репутации бренда тоже очень важны.
Еще одна из причин почкования, на мой взгляд, связана с неудовлетворенностью внутренними структурами и мотивационными процедурами. Другими словами, партнерство в России скорее фиктивное. Потому что выделяются в основном коллективы из российских юридических фирм. Неопределенность партнерства, где есть два-три собственника, приводит к желанию создать небольшой, но свой бизнес. Есть много номинально назначенных партнеров, которые участвуют в распределении прибыли, но никакого отношения не имеют к собственности. Поэтому они и уходят, создают свое. Они теперь ощущают себя собственником и партнером. Точно так же, как остальные пять вокруг них не ощущают себя собственниками, просто им дробиться некуда дальше.
У вас тоже произошло почкование?
Мы реструктурировали судебную практику с учетом того, что у нас ушла небольшая группа юристов из компании, опять же — тоже почкование. И мы отнеслись к этому спокойно. С другой стороны, это дало нам возможность сосредоточить фокусы, ресурсы с уголовно-правовой тематики больше в международно-арбитражную и гражданско-правовую область. Это дало возможность получить очень интересные проекты. Сейчас у нас единая судебная практика, и она позволяет более масштабно решать задачи, которые ставят перед нами клиенты, с одной стороны, с другой стороны — фокусироваться на более интересных делах. И такие дела у нас появляются все больше и больше. Я вижу большую перспективу именно в развитии направления трансграничных судебных процессов с участием российских лиц и активов. Спорные вопросы очень часто находятся за пределами России. И мы развиваем направление трансграничных споров. Одновременно совместно с нашими международными офисами — Лондон, Сингапур, Азия, мы развиваем арбитражную практику. Мы наняли несколько человек из крупнейших международных компаний, которые этим занимаются. И мы видим, что у нас пошли очень хорошие серьезные арбитражные дела, которые реально приносят деньги. Они зачастую дороже, чем обычные судебные дела в России, интереснее с точки зрения возможностей и, с другой стороны, собственно, материи вопроса.
Еще один актуальный тренд — роботизация.
Понятно, что мир переходит в цифру и любая профессия будет переходить в цифру, в том числе юридическая. Но создать алгоритм, искусственный интеллект, который в состоянии обработать весь массив человеческих отношений, невозможно в принципе. Роботизироваться будут узкопрофильные процессы. Например, есть стандартные кредитные договоры у банка, будет стандартная процедура подготовки искового заявления о взыскании. Это может делать робот, и для этого не нужен человек, чтобы цифры переставлять. Другое дело, придем ли мы к тому, что суд будет электронно рассматривать дела, без участия сторон. Тоже вопрос большой. Поскольку здесь мы уже вторгаемся в сферу принципа правосудия. Каким образом будет обеспечена состязательность? Путем машин и компьютерных алгоритмов? Все равно эмоции и мозговые импульсы, электрические разряды, которые в голове у нас происходят и так или иначе влияют на наше поведение, воссоздать невозможно. Потому что они появляются абсолютно хаотически, в результате генетических процессов, в результате развития человечества.
Какое направление посоветуете выбрать молодым юристам?
Мы говорим о профессии юриста-консультанта, а не о прокуратуре или МВД. Каждому надо обратить внимание на то, что ему ближе с точки зрения энергетики, структуры характера. Кто-то обладает хорошими бойцовскими агрессивными личностными качествами, наверное, ему судебная карьера была бы наиболее интересной и перспективной. Кому-то интересно заниматься сложными корпоративными вещами, реализуя в полной мере свои аналитические способности. Если ему агрессивность не присуща, то ему судебная практика не очень понравится, поскольку надо проявлять свой темперамент, быть настойчивым и стрессоустойчивым. Судебная работа предполагает очень большие затраты энергии. Это постоянные поездки в суд, участие, ожидание судебных заседаний. Надо быть эмоционально устойчивым. Судебная практика — это большие стрессы. И поэтому каждый человек должен для себя понять — кто он и что ему ближе. А если говорить о востребованности на рынке, на сегодня востребованы судебные юристы больше. Но ты можешь пойти в судебную практику и разочароваться. Ты будешь слишком востребован, но не справишься с эмоциональной нагрузкой.
Узкая специализация важна?
Да, конечно! Надо разбираться. Любому человеку, когда он обращается за сервисом, очень важно, чтобы тот, кто с ним работает, был действительно специалистом и разбирался до конца в этом деле. Иначе ты получишь общее заключение, с которым пойдешь еще куда-то и в конце концов найдешь своего консультанта. Ты потеряешь кучу времени и сил. И это одна из проблем в мире, а не только в юридических услугах — как найти нужного специалиста. Да, существуют огромные справочники. Берем юридическую профессию — рейтинги. Понятно, там методика, она относительно объективна. С другой стороны, есть еще некие личностные взаимоотношения, которые при всех высочайших рейтингах приводят к разочарованию. Или отсутствует тонкая специализация.
Что нужно делать, чтобы в бизнесе чувствовать себя хорошо?
Бизнесмен — специфическая личность. Он управляет своими ценностями и является носителем собственных ценностей. Бизнес все-таки направлен на зарабатывание денег. Можно сколько угодно говорить о миссии бизнеса, благотворительности, которой занимается бизнес, каких-то особых предназначениях. Но бизнес направлен на зарабатывание денег. Порядочность, выполнение обещаний, честность, надо держать свое слово. Это набор обязательностей. Еще пунктуальность. Пунктуальность — это некий инструментарий для реализации названных принципов. Порядочность — это очень емкое понятие, оно охватывает в том числе и выполнение обещаний, поступай по совести, принимай правильные решения, не подводи других. Как в профессии, так и в жизни надо быть просто хорошим человеком. Ты должен быть честен со своими партнерами и с самим собой. Кроме всего прочего, ты должен понимать, как работает, как устроен твой личный бизнес. Ты должен понимать, откуда эти деньги берутся. Это все, включая финансовые модели работы, работу с персоналом, твои стратегии на рынке, маркетинг и реклама — все это должно рождаться внутри тебя. Должно появляться в результате обсуждения с коллегами, партнерами. Тогда, конечно, ты будешь успешным. Что такое бизнес? Это, так или иначе, реализация чего-то для потребления. Не важно, это услуги или товары. Ведь на любые услуги, товары всегда есть свой потребитель, есть свой клиент, есть свой покупатель. Самое главное в нашем бизнесе — это знать своего клиента: на кого ты должен тратить время, на ком ты должен фокусироваться. Это очень важно понять, если ты этого не понимаешь, то все твои усилия будут потрачены напрасно. Ты должен знать своего клиента, ты должен знать рынок не только тех, кому ты продаешь, но и рынок твоих ресурсов. Это значит, что ты должен знать, что происходит на рынке людей. В нашем юридическом бизнесе основной актив — это люди. Ты должен понимать и этот рынок точно так же. В конце концов, ты должен быть финансово грамотен, должен понимать, что ты делаешь, какой основной маркетинговый месседж ты посылаешь рынку, являясь той или иной компанией в бизнесе.
Не хотели бы Вы себя попробовать в политике?
Знаете, интересный вопрос. Не могу однозначно сказать, что никогда об этом не думал. Я действительно об этом думал. Я в 1990 году начал работать в Верховном Совете, руководителем секретариата Конституционной комиссии.
Наша задача была — подготовка проекта Конституции для его принятия. Верховный Совет РСФСР был первым в России независимым парламентом, который был избран после известных событий. После распада Советского Союза он был уже избран. И так получилось, что я, работая в Верховном Совете России, столкнулся с двумя серьезными внутриполитическими конфликтами в нашей стране.
Это 1991 год, когда был ГКЧП, когда танки вышли на улицу. К счастью, он был краткосрочный, продлился всего один день, и забора вокруг Белого дома тогда не было. Там Верховный Совет находился. И все вышли гулять, Кузьмин с гитарой там ходил. День был свободный. А дальше мы стали работать над Конституцией на протяжении трех лет, до роспуска парламента и стрельбы в 1993 году. И я, конечно, думал о том, что имеет смысл делать карьеру в политике. Поскольку мне это было знакомо, понятно. Но после событий 1993 года, свидетелем которых я тоже оказался, я даже находился в Белом доме в то время. К моменту стрельбы с моста из танков меня в здании уже не было. Белый дом был оцеплен, выставили охрану, солдат внутренней службы, и обратно уже было нельзя войти. Там воду отключили, когда я уходил, свет отключили, телефоны не работали. Но первую ночь мы сидели в Конституционной комиссии и работали.
Руслан Хасбулатов был председателем Верховного Совета, и он же был председателем Конституционной комиссии. Нам поручили подготовить постановление съезда депутатов России по отношению к указу Президента Бориса Ельцина о роспуске Съезда народных депутатов и Верховного Совета. Сидели ночью, что-то писали, и к пяти часам все легли спать. После чего я уехал домой и больше уже попасть в Белый дом не смог. Затем приняли Конституцию, взяв за основу наш проект.
Потом я еще поработал немножко в Верховном Совете, уже в новом, в Думе уже. В 1993 году избрали первую Думу. Мне показалось, что политика перестала мне сильно нравиться. Обстоятельства, к сожалению, вынудили меня пойти в другую сторону. После этого я получил предложение от компании Mars поработать над их первым инвестиционным проектом в России. Был конец 1993 года, стройка фабрики. Я долго размышлял. Процесс принятия решений, как у всех в жизни, достаточно непростой: начинаешь взвешивать, а как лучше, а вдруг это, у меня теперь поликлиники бесплатной не будет. Но я принял решение и начал заниматься тем, чем я занимаюсь до сих пор.
